Персоны :: Джонатан Сегалл

Имя: Jonathan Sagall
Дата рождения: 23 апреля, 1959 | телец
Место рождения: Торонто, Онтарио, Канада
Карьера: Актер, режиссер, продюсер, сценарист
Жанр: Мелодрама, комедия, драма

Джонатан Сагалл - израильский и канадский актёр, режиссер кино.

Джонатан родился в Торонто, в 11 лет, вместе с родителями репатриировался в Израиль. Мать-актриса Хайфского театра Рут Сегал. В 1978 году Джонатан приглашён на роль Момо в культовой молодёжной комедии режиссёра Боаза Давидзона «Горячая жевательная резинка». По признанию самого Сагалла ему пришлось долго избавляться от имиджа слащавого и пустого персонажа фильма. В 1983 году снимается в фильме Амоса Гутмана «Зачумлённый» в своей первой серьёзной роли. В 1993 году Сагалла приглашают сниматься у Стивена Спилберга в фильме «Список Шиндлера». Джонатан с успехом исполняет роль Полдека Пфефферберга.

Неправильный фильм - «Губная помада», режиссер Джонатан Сагалл

Случилось так, что «Губная помада» - одна из самых ожидаемых картин-участниц конкурса Берлинале - осталась без наград, да и резонанса особого в Берлине не вызвала. Ожидали скандала, но он разразился еще до фестиваля и затронул главным образом тех, кто следит за культурной политикой Израиля. Те, кто считает, что эта страна изначально виновна во всех грехах, готовы увидеть изощренные происки израильской пропаганды даже в таких антивоенных лентах, как «Ливан» и «Вальс с Баширом». А тут - как не обличить сионистских ястребов, развязавших травлю фильма Джонатана Сагалла и надавивших на израильский Кинофонд, который лишил его финансовой поддержки! Разве это не акт грубой цензуры, разве не свидетельство двойных стандартов израильской демократии - по ее собственной версии, единственной демократии на Ближнем Востоке?

А случилось вот что. Джонатан Сагалл, еврей, родившийся в Торонто, учившийся в Лондоне, в семнадцать лет сыгравший в культовой израильской ленте «Лимонное эскимо», а позднее в «Списке Шиндлера», обратился в Кинофонд с проектом фильма по мотивам пережитого его матерью во времена Холокоста. Получив деньги, он вместо этого снял кино про двух девушек-палестинок из Рамаллы, пострадавших от израильской оккупации, которую, по некоторым сведениям (а может, по намеренно распущенным слухам), режиссер приравнял к гитлеровской практике уничтожения евреев. Против этого кощунства развернули кампанию ведущие израильские газеты, и Кинофонд в срочном порядке отозвал свою субсидию. В этом скандальном ореоле фильм и попал на Берлинский фестиваль.

В принципе ему именно там и место. На Берлинале любят левое политическое кино, в том числе из Израиля. Но в данном случае фильм оказался «неправильным» и с этой точки зрения. Все-таки Холокост - это тоже освященная антифашистской традицией, типично берлинская тема, и походя употреблять ее как повод для актуальных сравнений - ход чересчур радикальный. И хотя ничего этого нет в фильме, зато в его сюжет вторглось еще одно, не лишенное двусмысленности обстоятельство. Он, этот сюжет, разыгрывается в Лондоне, куда главная героиня Лара уехала, чтобы начать новую жизнь с мужем-англичанином. У нее большой дом, хорошая машина и семилетний сын, однако пока муж на работе (а иногда под видом работы - у любовницы), Лара опрокидывает не одну рюмку водки. И словно чтобы окончательно разрушить ее неустойчивый внутренний баланс, на пороге дома появляется Инам - подруга Лариной юности, и не просто подруга, а больше - ее ролевая модель, ее идол, ее любовница. Она ведет себя так, как будто они только что расстались, и провоцирует Лару с головой окунуться в забытое прошлое.

Серия флэшбэков возвращает зрителя лет на десять назад, когда в разгар интифады в Рамалле действовал комендантский час. Однажды вечером робкая, скованная Лара вместе с оторвой Инам, уже имевшей опыт сексуальных игр с мужчинами, нарушив запрет, едут в Иерусалим на фильм Мела Гибсона (еще не зная, что ему пришьют ярлык антисемита). После сеанса к ним приклеиваются двое солдат, которым они выдают себя за итальянок. Когда обман выходит наружу, один из солдат решает воспользоваться ситуацией. Чтобы спасти девственницу Лару, Инам принимает удар, то есть парня, на себя. От этой вынужденной связи она беременеет, потом сама себе делает варварский аборт - и с тех пор не может больше иметь детей.

Материнство Лары и ее, пускай хрупкое, семейное счастье вызывают горечь у фрустрированной, одинокой и уже не юной женщины. Их встреча, начинаясь как мелодрама, перерастает в психоаналитический триллер, а воспоминание о ключевом моменте прошлого дается с двух точек зрения: каждая из героинь помнит его по-своему. И в обеих версиях мы ощущаем саспенс, а главное, правду отношений, безошибочно сыгранную актрисами-дебютантками Зив Вейнер и Моран Розенблатт. Чего нельзя сказать о современной, «взрослой линии». Ее ведут гораздо более опытные Клара Хури и Натали Атийя. Только первая из них настоящая палестинка (хотя внешне ее как раз легко принять за израильтянку). Вторая - чистокровная еврейка, очень сексуальная и моментами смахивающая на Пенелопу Крус. Однако в их дуэте чувствуется некоторая искусственность, которая еще больше усиливается оттого, что героини упорно общаются между собой не по-арабски, а по-английски. Подразумевается, что они хотят вытеснить прошлое и обрести в Англии новую идентичность, но что-то в этой конструкции до конца не срабатывает.

В принципе «Губная помада» - это неплохой камерный фильм, подобные которому, особенно если в них есть тема однополой любви, часто бывают желанными гостями берлинской Панорамы. Для победы в конкурсе ему не хватило темперамента и масштаба, а также остроты цензурной ситуации: тут Израилю помешал его заклятый враг Иран. Если гипотетически распространить эту ситуацию на другие страны, любопытно и поучительно в качестве примера взять Россию. Представьте себе фильм о двух чеченских девушках, одну из которых насилует русский солдат, и оцените его шансы получить субсидию от Фонда поддержки отечественной кинематографии.

Надо полагать, на родине многие порадовались неудаче Сагалла - подобно тому, как ликовали в прошлом году, что «Оскар» не достался фильму «Аджами», снятому палестинцем Скандаром Кобти в содружестве с евреем Яроном Шани. Первый из них заявил тогда, что хоть и получил деньги на постановку от израильского правительства, представлять эту страну с ее поганой политикой не хочет. И «Губная помада» стала заложницей политических противоречий. Обвинения посыпались на Сагалла со всех сторон, в том числе и с палестинской: зачем-де он выбрал израильских актрис, представил их как палестинок, да еще и заставил изобразить богомерзкую лесбийскую любовь. На что режиссер ответил: «Палестинцы так же занимаются сексом, как и евреи».