"Смерть в Венеции" - последняя опера Бриттена,
созданная им незадолго до смерти. Тема смерти и подведения
творческих итогов в ней закономерно ключевая. За основу
либретто композитор берет знаменитый текст Томаса Манна,
отсылающий нас - и тех, кто впервые слушал
оперу в начале 70-х, к принципиально иной эпохе.
И это очень важная эпоха: рубеж веков, последний титанический
взлет гуманистической культуры перед катастрофами XX века.

Диалектика дионисийского и аполлонического принципов впервые
была обозначена в программной статье Фридриха Ницше
"Рождение трагедии из духа музыки", посвященной творчеству
Вагнера и написанной ровно за сто лет до появления на свет
бриттеновской оперы.

С легкой руки немецкого философа тема эта стала
плотью и кровью, хлебом и водой культуры модерна.

С лёгкой руки философа тема эта стала
плотью и кровью, хлебом и водой
культуры модерна.

Замысел новеллы возник у Манна под влиянием
известия о смерти Малера, с которым писатель незадолго
до того познакомился лично, и своего героя он наделяет
именем композитора и некоторыми чертами его облика.
Музыку Малера позже возьмет сопровождением к своему
прославленному одноименному фильму
Лукино Висконти – Густава фон Ашенбаха он
из писателя превратил в композитора.

Киноверсия Висконти вышла на экраны незадолго до того,
как Бриттен приступил к работе над оперой. Фильм ему
смотреть отсоветовали – во избежание невольного плагиата.
Тем удивительнее музыкальная фактура – целиком, узнаваемо
бриттеновская, переносящая дионисизм из его
естественной среды громокипящего вагнеровского и малеровского
великолепия в какую-то совершенно иную плоскость.