То, что называют «кино» в общепринятом смыс­ле, и сегодня не является чем-то таким, что дает повод для размышлений. Туда входят, смотрят (немного), слу­шают (немного), выходят, забывают. Но я полагаю, что кинематограф — могущественное орудие для распростра­нения мысли, даже в той толпе, которая этому сопротив­ляется. «Орфей» притягивает, заинтриговывает, дразнит, возбуждает негодование, но вынуждает к дискуссии с другими и с самим собой. Я знаю, что и книга должна быть прочитана и перечитана, чтобы занять надлежащее место. Но директора кинотеатров наблюдали, как зрители «Орфея» приходили смотреть его по многу раз и приво­дили новых. Кроме того, инертная или недоброжелатель­ная публика дает возможность нескольким вниматель­ным людям видеть произведение. Не будь этой публики, те неизвестные люди, к кому я и обращаюсь, не воспри­няли бы мою идею. Это достаточно важная посредническая сила. Вы мне скажете, что если произведение идет ко дну, то идея умирает. Это верно. С «Орфеем» я подверг себя огромному риску. Ведь любопытство смот­реть на нечто необычное воспитывает в публике лень, которая удаляет ее от трудных фильмов.
Ж.Кокто. Беседы о кинематографе